Когда под одной крышей уживаются бабушки-дедушки, их дети и внуки, какой идиллической может казаться со стороны жизнь такой семьи! И какой нелегкой она бывает на самом деле... Вот об этом рассказ журналиста Натальи Львовой.
На одной из старых московских улиц стоит дом довоенной постройки. С деревянными перекрытиями, осыпающейся с балконов штукатуркой. Кое-где дом сияет новехонькими стеклопакетами, но их пока мало. Есть в этом доме квартира. Типичная квартира старых московских интеллигентов, где все комнаты заставлены шкафами с книгами, стены завешаны акварелями и фотографиями, рассохшийся паркет скрипит и потрескивает под ногами, а подоконники заставлены разнокалиберными цветочными горшками с плющом, геранью и фиалками. Впрочем, видны и кое-какие уступки времени - на пианино примостился телефон-факс, на письменном столе в кабинете стоит компьютер с жидкокристаллическим монитором, а кухня благополучно упакована современными бытовыми приборами. Тем не менее, общая картина некоего выпадения из времени сохраняется...
В квартире живут Татьяна Георгиевна и Лев Александрович, их дочь Таня с мужем Виктором и сыном Митей. А еще - полосатая серая кошка по имени Ася, подобранная еще котенком в овощном магазине, собака Муха - толстая, веселая, пристающая ко всем с требованием поиграть с ней в мячик, и пес Матвей - немецкая овчарка, ее, полуживую, несколько лет назад в морозный зимний день притащил домой Митя. Собаки обожают общество. Кошка же предпочитает уединение и лишь изредка снисходит до общения с хозяевами. Еще существует брат Тани - Саша, который, как и кошка Ася, довольно редко общается с семьей. Правда, у него есть серьезная причина: он уже много лет живет с женой и двумя дочками отдельно от родителей.
Когда Саша уехал из родительского дома, квартира слоено осиротела... Тане исполнилось в то время 18 лет. Именно тогда, глядя на расстроенных родителей, она решила никогда не оставлять их одних, даже если выйдет замуж. Она росла без бабушек-дедушек, и почему-то жизнь большой семьи под одной крышей рисовалась ей исключительно в розовых тонах.
Прошло несколько лет. Таня работала в известной газете, а по вечерам училась. И вот однажды, выполняя редакционное задание, она встретилась с Виктором. Симпатичный, свободный, образованный. Ему в то время было 38 лет. К моменту встречи с Таней он успел развестись и, как ему казалось, похоронить мечту об уютном семейном гнездышке и радостном детском смехе. Хотя именно о детях он и мечтал больше всего. И тут Таня, юная, привлекательная и одновременно такая не по годам серьезная. Как-то вдруг, без долгих ухаживаний и бесед, они оказались вместе. Вскоре был задан главный вопрос: хочет ли она, чтобы они всегда были вместе, чтобы у них были дети. В общем, родителей, в тот момент беззаботно отдыхавших на море, ждал сюрприз: «Мама, я выхожу замуж!»
Много лет спустя, вспоминая знакомство родителей с будущим мужем, Таня призналась себе, что все было ясно с первой минуты. Будущие родственники друг другу не понравились. Точнее, сначала Виктор не понравился ее отцу. Мама приняла будущею зятя как родного сына. Ему мама тоже понравилась, но вот суровый допрос будущего тестя он принял в штыки. Через несколько месяцев ситуация в корне изменилась. Отец смягчился и даже по вечерам охотно смотрел с зятем футбол. Мама же от одного появления зятя в квартире холодела: «Когда он дома, жить не хочется...».
Они никак не могли найти общего языка. Мешал страшный замес из ревности, несхожести характеров и привычек, жизненных позиций, копящегося недовольства друг другом. К тому же разница в возрасте между Виктором и Таней была большей, чем разница в возрасте между ним и Таниными родителями. Они не воспринимали Виктора как «молодого», а ему никак не удавалось относиться к ним, как к старшим. Не спасало их всех и природное чувство юмора. Ну до смеха ли, когда главной проблемой вдруг оказывается дверь в гостиную. Виктор дверь закрывал, мама демонстративно открывала ее... Таня только посмеивалась, не догадываясь, чем это скрытое до поры противостояние грозит им в будущем. Ей было не до этого: она ждала ребенка и спешно сдавала последние экзамены.
Первая открытая стычка произошла, когда Таню увезли в роддом. Нужно было переставить мебель. И Виктор решил выкинуть старое кресло, которое долгие годы «никому не нужное» пылилось на балконе. Мама встала на дыбы: «Это мое любимое кресло, я не дам его выкинуть. Мы его... на кухню поставим». - От мягкой и интеллигентной женщины, которая никогда не была заражена вещизмом, слышать все это было очень странно.
Хотя объяснение этому было, и лежало оно на поверхности. Шел 1992-й год. Деньги обесценивались на глазах. Зарплаты Татьяны Георгиевны и Льва Александровича уже не хватало практически ни на что. Виктор же в то время процветал. И всячески стремился доказать свою нужность новой семье. Ему хотелось сделать ремонт, поменять старую мебель, выкинуть поломанные вещи. Но его предложения всякий раз наталкивались на глухую стену непонимания. «Это мои любимые обои, менять их не будем. Это моя любимая гладильная доска, другая нам не нужна». Вещами, купленными зятем, Татьяна Георгиевна старалась не пользоваться. Боялась сломать или испортить. А он обижался, видя, что его вклад в семью вроде как не оценен.
Не любила мама и друзей Виктора, которые после свадьбы зачастили в их «раньше такой тихий, умиротворенный» дом. Она физически уставала от присутствия в квартире посторонних людей, от необходимости улыбаться и вести какие-то беседы. А особенно не любила она застолья, до которых ее зять оказался весьма охоч.
Таня поначалу не обратила внимания на то, что ни одна посиделка не обходилась без спиртного. В их семье старинный графинчик с водкой, настоенной на лимонных корочках, собственноручно нарезанных папой, мог стоять в буфете почти год. Только на дни рождения и Новый год в доме появлялось вино и шампанское. А тут вино, водку приносили в дом бесчисленные приятели и знакомые Виктора - из Ашхабада и Баку, из Киева и Праги... Впрочем, со временем им стало неуютно в доме, где появился младенец, все, в том числе отец ребенка, охраняли его покой. Постепенно, один за другим, они исчезли с горизонта.
К концу первого года совместного существования границы конфликта обозначились четко: родители и Танин муж раздражали друг друга во всем, что касалось ежедневного быта. Даже грязная посуда, оставшаяся на столе после завтрака, могла стать причиной многодневного тяжелого молчания Виктора...
Правда, справедливости ради стоит заметить, что и первое сближение произошло тогда же, когда Татьяна Георгиевна позвонила в роддом и ей сказали, что Таня родила мальчика. Виктора не было дома. Едва он открыл дверь, как к нему бросился Лев Александрович: «Где ты ходишь, у тебя сын родился!». И тесть с зятем обнялись. Первый и последний раз. Эта сентиментальная история сразу и навечно стала семейным преданием.
За два года после рождения Мити отношения накалились до предела, и молодые решили переехать на съемную дачу в Жаворонках. Там они прожили почти восемь лет. За это время семейные баталии приутихли. Митя подрос...
И вот тут произошла катастрофа. Дача, которую семья Тани снимала столько лет, была продана. Мальчик Митя, его родители и собака были вынуждены переехать в Москву, к родителям Тани. Весь налаженный быт рухнул. Старшие и младшие очутились нос к носу друг с другом, и деваться было некуда. Загроможденная чужими вещами квартира больше напоминала камеру хранения Курского вокзала. Собаки слонялись из угла в угол. Ребенок лез на стенку, запертый в четырех стенах. Взрослые, каждый в своем углу, затаились в тихом трансе. Ловушка захлопнулась. Казалось бы, чего проще - взять и продать большую квартиру в центре города, купить две двухкомнатные и жить спокойно, не мешая друг другу. Но квартирный вопрос в этом благородном семействе был безнадежно запутан. Дело в том, что в квартире, кроме родителей и Тани с сыном, был прописан брат Тани - Саша со своими дочерьми. А он категорически возражал против продажи семейного гнезда. В эту квартиру в 1933 году переехал из Петербурга их с Таней прадед. И получается, что, считая Митю, в ней живет уже пятое поколение. В этом «дворянском гнезде» когда-то собирались лучшие послевоенные поэты и писатели, здесь микроскоп прадеда соседствует с бабушкиным архивом, реактивы деда до сих пор пылятся на антресолях... Поэтому кощунственный вопрос о продаже квартиры никогда не обсуждался. А на покупку новой денег не было.
Впрочем, поначалу показалось, что выход найден: Виктор продал свою комнату в коммуналке и купил дачу. Однако новая дача оказалась дальней, ездить каждый день на работу и обратно было не под силу даже упертому Виктору. И за город они стали выбираться только на выходные.
Первое время мама крепилась, потом не выдержала. Ее раздражал зять и все, что он делал. Ее раздражала дочь, слишком часто встававшая на защиту мужа, и даже внук, в котором она с грустью находила слишком много сходства с ненавистным ей Виктором.
«Он абсолютно чужой человек. Мне никогда с этим не смириться! Он смотрит мимо меня, как будто меня нет. Я столько для вас делаю... Он был бы счастлив, если бы нас с отцом не существовало...» - жаловалась Татьяна Георгиевна дочери.
«Неправда! Он хорошо к вам относится. У него много замечательных качеств. Он честный, порядочный, он надежный...» - плакала Таня.
«Он сидел без работы два года, ничего не делал!»
«Ему 50 лет, на работу сейчас не так-то легко устроиться. У многих такие же проблемы. В конце концов, сейчас он снова работает».
Подобные же разговоры Таня бесконечно вела и с мужем.
«Неужели ты не можешь быть чуть мягче, они ведь стареют, плохо себя чувствуют, они делают все, что в их силах, чтобы дома было уютно и хорошо!»
«Они меня ненавидят, что мне - с поцелуями и ним лезть? - злился Виктор. - Я живу тише воды, ниже травы. Меня можно даже не кормить».
Таня стала задерживаться на работе. Она придумывала себе всяческие дела в редакции, чтобы не идти домой, не общаться лишний раз ни с мамой, ни с мужем. За 15 лет она произнесла столько пустых слов, пытаясь примирить их, объяснить им, что все они хорошие люди, и только квартирный вопрос их испортил. И вот, когда уже казалось, что жить вместе просто невозможно, произошло чудо. Чудо, на которое никто из них уж и не надеялся.
...Митя в это время был в лагере. Таня уехала на дачу - хоть пару дней побыть без своих драгоценных родственников. А родители и Виктор остались в Москве. Уж как такое случилось, они теперь и не вспомнят. Но только в тот вечер они неожиданно сели вместе ужинать. И, слово за слово, начали выяснять отношения. Кто кому что сказал, кто, что кому ответил - истории неизвестно. Только, когда Таня вернулось в город, она не поверила своим глазам – ее встречали дружные, родные люди, между которыми не осталось никаких недоразумений, которые совершенно адекватно оценивали слова и поступки друг друга. Мама называла зятя Витенькой, он приветливо кричал от входной двери: «Татьяна Георгиевна, я пришел, собаки гуляли?».
Таня, плача, рассказывала своей ближайшей подруге: «Ты не поверишь, но мама разрешает Вите курить на кухне! А Витя звонит ей с работы и спрашивает, что нужно купить! Слушай, они ведь готовы были убить друг друга, а теперь - не разлей вода!» Подруга, на чьей груди Таня столько лет плакала, только пожимала плечами... А что говорить? Бывают все-таки истории со счастливым концом. Нужно только сесть за стол переговоров и поставить раз и навсегда все точки над I.
Под одной крышей [Текст] / ГБУ «Московская служба психологической помощи населению» // Психология для жизни. – 2005. - № 5.
